Алексей Сутурин, фото автора
Если с 1 июля все-таки начнет работать плавающая пошлина на экспорт зерна, в мягком варианте она изымет из кармана товаропроизводителей 24 млрд рублей и значительно увеличит рыночные риски. Более того, невозможность расчета плавающей пошлины на долгий срок уничтожит фьючерсный рынок зерна, а выживут, похоже, только спотовые сделки на сегодня-завтра. Исчезнет экспорт твердых сортов пшеницы, мы вернем эту часть рынка Франции и США. Рынок пшеницы вообще упадет, поскольку станет нерентабельным, как утверждается, на 5 млн.тонн. Немаленькая цифра. Об этом шла речь 27 мая на пресс-конференции в Интерфаксе.
Аркадий Злочевский, президент Российского зернового союза:
- Сегодня уже до 19,4 млн.тонн выросли запасы зерновых. И перспективы по урожаю достаточно хорошие. Минсельхоз выставляет цифру 100 млн.тонн, и даже министр говорил, что она прогнозная, но задача ставится, чтобы превысить уровень урожая прошлого года, то есть нынешнего сезона, там, напомню, 105 млн.тонн. Это задача стоит в условиях растущих запасов. Тогда нам необходимо, кровь из носа, в новом сезоне вывезти минимум 35 млн.тонн.
Однако с 1 июля правительство планирует ввести, кстати, впервые, постоянную пошлину в рублях с плавающим итогом, который рассчитывается по формуле (о ней подробнее позже). Это фактически означает, что 35 млн.тонн выполнить невозможно в принципе, такой экспорт невозможен. В лучшем случае он будет на уровне текущего сезона, то есть 28 с копейками, а до тридцатки может, к первому июля дотянем.
В условиях введения этой формулы возникают совершенно непрогнозируемые риски экспортеров. Это значит, что экспортная активность экспортеров будет продолжать падать, также как она упала сейчас в период действия пошлины, отмененной 15 мая. Связано это в основном с тем, что сама формула, как работающий механизм, создает дополнительные риски для экспортного бизнеса. Они состоят в том, что в момент заключения контракта экспортер не будет знать, будет ли на момент вывоза и оформления таможенных документов, будет ли пошлина взиматься или не будет, и в каком размере. Это вообще непредсказуемый фактор. Сами понимаете, что с момента заключения контракта до отгрузки проходит месяца полтора, это минимум. Так бывает, что контрактуются на полгода и даже на год вперед. Ну, и как можно предсказать, какой курс будет? И как будет рассчитываться по формуле пошлина?
Формула, которая планируется к утверждению, выглядит таким образом: цена FOB-контракта помноженная на текущий курс доллара, деленная пополам, из которой вычитается 5500 рублей. Соответственно, если отрицательная разница – пошлина ноль. Если разница положительная, то на размер этой разницы пошлина и устанавливается. На размер положительной разницы. Ну, сами понимаете, сейчас 50 рублей курс за доллар, вы же контрактовались сегодня, а какой курс будет через полтора месяца на момент, когда вам надо будет таможню оформлять, кто-нибудь знает? Как экспортер этот риск может взять на себя? Он естественно не возьмет. Какой там курс - 60 наиболее прогнозируемый, и 70 не кажется фантастической цифрой, а и 80 мы проходили… Он первое, что сделает, переложит этот валютный риск на плечи крестьянина, на эту курсовую разницу он понизит закупочную цену у крестьянина, чтоб вписаться в этот риск.
Мало того, это фактически означает, что пороговая цена, сверх которой будет работать пошлина, то есть ограничитель, собственно говоря, внутренней цены, составляет 11 тысяч рублей на пшеницу на базисе FOB. А что такое базис FOB? Это базис, который включает в себя стоимость перевалки, стоимость доставки до портов, то есть стоимость всех логистических процедур необходимых для экспорта. То есть эта стоимость сейчас формируется на уровне 3000 рублей. Чтобы получить цену в регионе, из которого грузится (за исключением юга, где стоимость доставки существенно ниже), Поволжье возьмем или Урал, или Центральную Россию, будет формироваться на пороговом уровне 8000 рублей. Крайне низкая, неприемлемая цена.
Более того, если сейчас смотреть текущие параметры по югу, вроде бы как проходные… Хотя сейчас цена на юге формируется в районе 9500 рублей на пшеницу третьего класса, ну, на четвертый пониже, в районе 9000 рублей. Четверка сейчас может вписаться в эти параметры с учетом стоимости перевалки и прочих вещей в пошлину «ноль». Ну, да, поставки сезона, поскольку зерна будет много они могут и припасть… В принципе ничего не должно сотрясать. Но это касается пшеницы четвертого класса. А как только вы начнете обсчитывать даже текущую цену на твердую пшеницу, которая находится в спросе…
Мы очень долго добивались, что подвинуть на мировом рынке позиции канадцев, немцев по этим товарным позициям. Ну, текущая цена 250 евро на твердую пшеницу. Что мы будем делать с этими отгрузками?
А пошлина не разбирает, какая там твердая пшеница, формула рассчитана для всего подряд, для любой пшеницы. Значит, мы уже отрубаем сук, на котором сидим. С таким трудом завоеванный рынок сбыта. А у нас сейчас идет процесс возрождения производства сильных, ценных пшениц, твердой пшеницы, поскольку спрос появился наконец-то. Это производство умерло в связи с отсутствием спроса. И весь этот спрос экспортный. Это пшеница, которая уходит на экспорт. Вот ее мы в первую очередь и зарубим с введением этой пошлины. Помимо того, что это неприемлемо низкий уровень по формуле, и кто и как ее рассчитывал непонятно. Если бы рассчитали 11 тысяч для региона, то тогда да, это 14 тысяч FOB. А формула то работает от экспортной цены, а в регионе совсем другая цена складывается.
Кроме всех этих факторов мы уже имеем итог такого регулирования по практике действующей пошлины – у нас под яровым севом сократились посевы пшеницы, невыгодно сеять пшеницу. Ставили-то задачу, собственно, ограничить цены на хлеб, а получили в главном итоге снижение ресурсной базы, производства, добились ровно этого. Невыгодно сеять, значит, никто и не будет сеять. И все отдают свободные площади, даже пересевая озимые сейчас, под кукурузу, подсолнечник, рапс, под то, что выгодно. А пшеницу в голову уже никому не приходит сеять.
С такими рисками мы сейчас примем это постановление, о нем рынок будет осведомлен, узнает, естественно, мы даем сигнал…
В предстоящем сезоне проблем с пшеницей не будет, хотя ее производство сократиться. Если в этом сезоне там около 60 млн. тонн было, то в следующем сезоне максимум что мы можем получить – это 55. А это серьезное сокращение, 5 млн.тонн в минус. При том что урожай в 100 млн.тонн планируется, отдаются площади под другие культуры.
В итоге что мы получим под озимым клином? Мы получим точно сокращение посевов пшеницы. Будут сеять озимый рапс, другие культуры. Пшеницу в этих условиях сеять крайне невыгодно. При том, что у нас яровым клином, мы смотрели, считали себестоимость в целом уже по прямым затратам в районе 25-30 процентов рост получаем. Уровень затрат по некоторым товарным позициям, которые используются при посевах, вырос на 80 процентов, есть и такие факты. Ну, понятно, что там есть импортозависимые вещи, такие как средства защиты, которые зависят от действующих веществ, по ряду позиций там семена и так далее и тому подобное. То есть себестоимость по яровому севу на уровне 30 процентов повышается.
Это означает, что себестоимость в Поволжье, на Урале, в некоторых регионах Центральной России подобралась к 7000 тысячам рублей. Я уже не говорю про Сибирь, там все 8000 рублей будет. А мы ограничиваем для этих регионов продажную цену 8000 рублями. Это практически смерть для экономики, потому что для простого воспроизводства необходимо 40 процентов рентабельности, для того чтобы удержать уровень посевов, удержать производственную базу.
Пшеницу мы начнем терять. Это значит, мы встали на аргентинский путь. Если б мне еще пять лет назад кто-то сказал, что Россия будет поставщиком в Латинскую Америку, пшеницы, я бы обсмеялся. Ну, никогда не будем конкурентоспособны по сравнению с аргентинской по поставкам. Тогда тоже велись обсуждения по поставкам в Бразилию и так далее, но де-факто за три последних года Аргентина сократила производство пшеницы под воздействием пошлин (там точно такая же экспортная пошлина) в два раза. За три года в два раза сократила посевы под пшеницу. Кончилось это чем? Сегодня Россия является поставщиком в Мексику, Перу, Эквадор, Уругвай, Парагвай, ну, почти вся Латинская Америка. Так аргентинское правительство зарегулировало своих фермеров, и вот, результат. Мы хотим того же добиться? Я, мягко говоря, не очень понимаю такое регулирование.
Андрей Сизов, исполнительный директор СОВЭКОН:
- Давайте начнем с того, что у нас было с пошлиной раньше, к чему она привела и к чему может привести новый механизм? Сократился экспорт, мы уступили часть рынка нашим основным конкурентам, это где-то США, где-то Европа (Франция), где-то Украина, то есть на внешних рынках мы им помогли. Испортили жизнь экспортерам, ну, они же плохие, они кровопийцы, наживаются на нашем сельхозпроизводителе, сейчас мы отнимем у них деньги и все будет хорошо. Это, естественно не так. Функция экспортера, это вообщем-то функция ритейла, он доставляет товар от колхозника на внешний рынок. Если у него ухудшаются условия на определенный процент, он просто автоматом перекладывает это на производителя. Эти деньги были изъяты не у экспортеров, они были изъяты, в конце концов, у нашего сельхозпроизводителя, из нашего растениеводства.
Мы делали конкретные оценки и расчеты, в результате действия той пошлины, которая введена и в середине мая отменена, наше российское растениеводство потеряло 15-20 млрд.рублей. Сумма значительная, ну, чтобы ее уровень представлять, скажем, те субсидии на краткосрочные кредиты, которые были увеличены с большой помпой в этом году, они составили после увеличения 19 млрд.рублей.
А растениеводство – это примерно половина нашего сельского хозяйства, и не только 2 процента ВВП, это десятки миллионов занятых в производстве и живущих на селе. У них были изъяты эти деньги. Это надо понимать, но пока, мы видим, правительство это понимать не хочет либо не может.
Сергей Балан, президент Национальной ассоциации экспортеров сельскохозяйственной продукции:
Россия долгое время торговала на мировом рынке со скидкой 5-10-15 долларов за тонну в сравнении, к примеру, с Францией. И вот, мы уже отвоевали эту скидку. Но после введения экспортных пошлин мы снова вернулись на старые позиции. Это цена репутации. И мы теряем рынки. Может так получиться, что Украина, которая стремиться к ассоциации с Евросоюзом, займет наши позиции на европейском рынке.
